(Продолжение. Начало здесь)
Глава 59
Максим Греков, избалованный отпрыск из семьи, где водятся деньги, хоть и не знал ни в чем отказа, однако не превратился в жлоба и сноба. По натуре оптимист, начитанный, эрудированный, но иногда он срывается с нарезки, его тянет на приключения, запретные удовольствия.
Со стороны пай-мальчик, отличник. Встретишь такого, не подумаешь, что он не только учится на пятерки, собирает почтовые марки, а летом ловит бабочек, мальчик уже распробовал дурь, побывал в кое-каких злачных местах и знает толк в продажной любви. С Максом в одной камере они провели четверо суток, и теперь можно сказать точно: в такой переделке наш отличник еще не участвовал.Когда вломилась милиция, Макс был пьяный и обкуренный, он точно не помнит, трогал девчонку или нет. Короче, в милиции он протрезвел и загрустил. Время в камере тянулось медленно, сигареты, которые чудом не отобрали, скоро кончились. Ну, чего там делать… Максим рассказал про себя много чего любопытного. Оказывается, его мать пропала без вести около трех лет назад, вышла из дома и не вернулась, и никаких концов. Отец в том месяце отдыхал в Сочи, он не сразу поверил, что случилось беда. Приехал на четвертый день, поднял на ноги влиятельных друзей, начал околачивать пороги в милиции. Но поиски никуда не привели, время шло, надежда таяла…
Однажды ночью Максим снял трубку параллельного телефона и услышал разговор отца и неизвестного мужчины, через слово вставлявшего блатные словечки. Разговор странный, полный недомолвок и пауз, если все эти недомолвки выразить словами, получится, что отец обещал заплатить за какую-то гнусность, которой даже названия не нашли, только какой-то «груз» и «это самое». Нет, Максим никогда всерьез не думал, что отец причастен к исчезновению матери. Грекова-старшего милиция долго таскала, но бросила это дело. А тот телефонный разговор Максим почему-то связал с матерью, и с той поры он по вечерам всегда, сидя у себя в комнате, ловил звуки отцовского голоса, и, если тот начинал говорить по телефону, снимал свою трубку и, затаив дыхание.
Отец человек осторожный, много не болтал, но иногда, если дело срочное, без телефона нельзя, не захочешь, а скажешь. За долгое время Макс узнал немало любопытных историй, от прежнего образа любящего мужа, профсоюзного активиста, партийца, научного работника, которого прочат на должность заведующего кафедрой, - не осталось ничего. Женщины на раз-другой, преферанс, какие-то темные дела с перепродажей икон, денежные вознаграждения, не поймешь за что, похожие на взятки…
Раза два-три отец говорил с какими-то людьми, судя по лексике, приблатненными, которых вообще не должно быть среди его знакомых. Вроде ни о чем, но почему-то именно эти короткие разговоры пугали. После этих открытий, приходила страшная мысль: отец смог бы это сделать. О том, что сын стал слишком любопытен, Греков с опозданием, но все-таки узнал. Он не орал, не грозил кулаком… Позвал к себе в комнату и сказал, что парню уже двадцать один, пора жить самостоятельной жизнью, а не прятаться за папину спину. Вскорости снял небольшую квартиру, и вот уже второй год они живут отдельно. У Макса повышенная стипендия, есть кое-какие подработки, иногда он занимается мелкой спекуляцией, но совсем отказаться от отцовских денег нет возможности, а видеться с отцом нет желания.
Недавно отец, чего никогда не случалось, позвонил с утра и сказал, чтобы Макс не ходил на учебу, а ждал его, есть разговор. Греков-старший приехал и начал без подготовки. Тут надо заметить, что у отца есть сводный брат, некий Олег Крапивин, по словам Макса, - уголовный авторитет, натуральный бандит. Так вот, этот деятель, уголовник, грохнул одну женщину. Как, чего и за что, - неизвестно. Скорее всего, там какие-то любовные личные взаимоотношения, недоверие, ревность или месть. Но причина той мокрухи – не главное.
Отец сказал так: тебе, сынок, надо становиться мужчиной и увидеть жизнь не такой, как по телеку показывают. В нашей семье, осиротевшей без мамы, большие неприятности. Тебе надо знать, что дядя Олег Крапивин убил человека, молодую женщину. Все произошло случайно, умысла не было, но теперь не докажешь, был умысел или нет. Сошьют дело, отдадут в суд, а народные заседатели отнесутся серьезно, без скидок, как к особо опасному рецидивисту. Словом, подведут под вышку. А после суда даже не дадут апелляцию составить, сразу кончат.
Может быть, для Крапивина остался бы шанс хоть вышки избежать, если бы та баба оказалась простой смертной, какой-нибудь воспитательницей или инженершей. Тогда бы менты, чтобы быстро отчитаться перед начальством, взяли с улицы бродягу или сумасшедшего и назначили бы его убийцей. Но эта дама, покойная, не из простых. Муж ее сотрудник КГБ, который долгое время работал за границей, и до сих тор там торчит, живет в Европе и Америке нелегально, под чужим именем, по чужим документам. Короче, это серьезный человек, поэтому чекисты забрали дело из милиции и теперь сами постараются довести до конца.
Получится у них найти отцовского брата или нет, - трудно сказать, но они будут стараться. И все свои подлые приемы обязательно используют. Где сейчас Крапивин – неизвестно. Максиму об этом и думать не надо. Но, возможно, Грекова снова задержат завтра или через пару дней. Несколько дней промаринуют в КПЗ. Греков выдержит, ему не привыкать.
Но и Максима не обойдет та же участь.
К вопросам ментов, их угрозам, рукоприкладству, - надо быть готовым. Не сегодня-завтра Максима могут остановить на улице, отвезти за угол и нагнать страха. Надо набраться мужества и на все вопросы отвечать: ничего не знаю. Не дать им ни крупицы информации. Дядю не помню, занят только учебой, на все остальное времени нет. Сломаться, невольно подставить отца и Крапивина, - легко, но надо держаться. Само собой, никаких телефонных разговоров на эту тему.
Отец очень спешил, выпалил все на одном дыхании, Максим не успел задать все вопросы. Только спросил, как эта дамочка, жена чекиста, живущего за границей, как она вдруг встретила Крапивина? Ведь она и этот человек – два разных мира, настолько далекие, что, по идее, что не должны даже знать о существовании друг друга. Отец ответил просто: я познакомил их на свою голову. Звали ее Татьяна Разина, работала в научном издательстве, но детали значения не имеют. И повторил, что смерть этой женщины нелепая случайность. Кажется, еще минута и отец бы заплакал.
Отец пожал Максу руку, обнял за плечи. Уходя, остановился на пороге и сказал, что у него есть крутые связи в КГБ, только нужно некоторое время, чтобы Греков смог встретиться и поговорить со своими влиятельными друзьями. А дальше они сами разберутся, что делать.
* * *
Серж замолчал и некоторое время глядел на Орлова, который выдал свое замешательство долгим молчанием. Он сидел, разглядывая какую-то далекую точку, и не мог собраться с мыслями. Кажется, был сильно огорчен. Поэтому Серж Виноградов задал вопрос первым:
- Я вижу, вы знакомы с этим делом? Точно, угадал… И про эту особу, ну, Татьяну Разину знаете больше моего?
- Мне просто трудно поверить в то, что я услышал, - Орлов откашлялся. - Этот парень сказал тебе все это открытым текстом?
- Да, так и сказал…
- Но почему? Он выложил эту жуткую историю с убийством не родственнику, не другу, а человеку, которого видел несколько раз, и то мельком?
- Тем не менее, теперь я его лучший друг. Ну, представьте: мы вместе попали в такую заваруху. Первый раз в жизни мальчишку заперли в кандее. Наверное, это самое опасное, самое крутое, запоминающееся приключение. А я всю дорогу был рядом. Вместе пил, затягивался дурью, вместе нас загребли. Вместе чалились. Я чувствовал, что его мучают какие-то мысли. Но рассказать, излить душу в том подвале было некому. Он страдал от мыслей об отце, о подонке Крапивине. А я оказался рядом. И выслушал…
Виноградов засмеялся, опустил стекло и попросил сигаретку. Орлов сказал, что ему нужно позвонить и доложиться, чтобы на работе не ждали. Он выпил хоть и немного, но запах есть. Поэтому сегодня в конторе лучше не показываться.
- У вас же радиотелефон?
- Он барахлит.
* * *
Орлов вышел из машины, по пустому тротуару дошагал до первой будки таксофона, плотно закрыл за собой дверь. Разговор кончился минут через десять, он вышел из будки с серым лицом. Вернулся к машине и, открыв ключом крышку багажника, сдвинул запаску, потом вернулся на водительское место. Тронул машину с места и негромко включил радио. Вскоре они выехали на Садовое кольцо, минут двадцать крутились по каким-то улицам.
- Вы меня до дома довезете? – спросил Серж. – Или у метро выйду…
- Без вопросов, довезу, - ответил Орлов, чувствуя, что после телефонного разговора у него голос изменился, стал глухим, будто чужим, и началась изжога. - Чтобы ты деньги по дороге не потерял. Но сначала хочу тебе кое-что показать.
Орлов сказал, что в бардачке завалялась бутылочка с импортным ромом, питье на любителя, но человеку, который провел четыре ночи в холодном подвале, - сойдет. Серж запустил руку в бардачок, на его дне под ворохом бумаг, нащупал гладкое стекло фляжки. Он вытянул ее на свет божий, питье было прозрачным, как водка. Он отвернул крышечку, сделал глоток и от удовольствия закрыл глаза. Они поболтали о книжном дефиците, о членстве в Союзе писателей, вступив туда, можно быстро, без долгой мороки, купить хорошую кооперативную квартиру, может быть, даже в центре города.
Одна написанная книга может озолотить автора, потому что, начав издаваться в центре, в Москве, произведение вскоре достигнет союзных республик, там тоже есть издательства, они платят рублями, а не фантиками. Их, этих издательств, много… А написать что-то стоящее Серж, при его-то энергии, сможет запросто. Серж отхлебывал ром из фляжки, ему виделся пляж дома творчества в Пицунде, стройная девушка в бикини, и казалось, - все мечты уже почти в кармане.
Когда разговор остановился, Серж обнаружил, что наступает вечер. Машина плутает по каким-то узким улицам, застроенным домами с темными окнами, где, кажется, давно никто не живет. Серж снова заговорил о своей книге, которую может запросто дописать за пять месяцев, а потом перепечатать. Они остановились в внутреннем дворике старого дома с выбитыми окнами.
- А это чего за район такой? - спросил Серж.
- Лефортово. Тут дело на десять минут. Пойдем.
Орлов открыл дверцу и вышел, не заперев машину. Открыл дверь подъезда, пропустив вперед Сержа. В парадном было совсем темно, пахло сыростью и холодом, пробирающим сразу до костей. Орлов открыл дверь квартиры фигурным ключом, скрипнули петли, он снова пропустил вперед Сержа. Они оказались в длинном коридоре.
Орлов сказал:
- Вперед и направо. Света тут уже нет.
* * *
Серж сделал пару шагов, остановился в нерешительности, будто почувствовал близкую опасность, но пошел дальше. Орлов шагнул следом, на ходу достал из-за пазухи пистолет и, с расстояния в три шага, выстрелил в затылок. Серж, не издав ни звука, упал ничком. Орлов постоял минуты полторы, приходя в себя, стараясь побороть приступ тошноты.
Сунул пистолет во внутренний карман куртки, присев на корточки, перевернул тело на спину. Ранение было сквозным, пуля пробила затылочную кость, прошла навылет и, выбив правый глаз, изуродовала лицо. Орлов, стараясь не испачкаться в крови, быстро прошелся по карманам, выгреб паспорт, конверт с деньгами, какие-то справки, магазинный чек. Если тело найдут до того, как сломают дом, то милиционеры укажут в протоколе, что найден мужчина без документов и денег. Пройдет месяц-другой, родственники Сержа не станут поднимать тревогу по случаю пропажи парня, решат, что он влип в какую-то очередную историю и, перепугавшись, сбежал из Москвы. Отсидится в тихом месте и вернется.
Закончив обыск, Орлов перетащил тело на кухню. Нагнулся и, потянув за железную скобу, открыл крышку погреба, пахнуло затхлой плесенью. Внизу, в темной глубине, стояла вода. Он столкнул труп в эту темень и сырость. Голова немного кружилась, он отошел к окну, занавешенному паутиной, чувствуя тошноту и слабость в ногах. Прижался плечом к стене, дрожащими пальцами размял сигарету, табак был горьким и сырым.
Вернувшись к машине, доехал до Рижской эстакады, где во 2-м Крестовском переулке, - он это точно помнил, потому что бывал здесь пару раз, - стояла действующая церковь. Вечерняя молитва еще не началась, верующих всего несколько человек. Купив свечку, он спросил, где, у какой иконы ее поставить, чтобы за упокой. Зажег свечку от лампады, поставил ее перед распятием и дважды перекрестился. Постоял пару минут, вдыхая запах ладана и горячего воска. Повернулся к двери и заметил большой прямоугольный ящик для пожертвований, обитый красным бархатом. За два приема он опустил в прорезь деньги, заработанные Сержем Виноградовым, поспешил выйти и уехал.
(продолжение следует)
Свежие комментарии