На город обрушился летний ливень. Не такой, конечно, как на Мадрид или Лас-Вегас, а обычный московский. Обильный и короткий. Однако благодаря очередному урбаническому благоустройству плиткой и бордюрами он обернулся стихийным бедствием. Интернет накрыла волна драматических картинок: люди по колена в воде, забывшие куда и за чем шли; заглохнувшие по середине проезжей части автомобили; медленно плывущий мусор; барахтающиеся в мутном потоке бездомные собаки; совершающий прогулку на байдарке парень.
Валентин Рудный, оперевшись руками на подоконник, наблюдал за происходившим на улице с торжествующей улыбкой. Он сделал небольшое видео затопления полуподвального помещения в здании напротив, отослал его кому-то по WhatsApp и стал ожидать реакции абонента. Она последовала через какое-то время в виде телефонного звонка с рингтоном «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...»
- Дин, здорово! Получил? Ну и как тебе? Видишь, что могло произойти, если бы вы меня тогда не послушали и арендовали этот подвал? Представляешь, какие мы понесли бы сейчас убытки? Ладно. Рад, что, как генеральный директор, я оправдал ваше доверие. У тебя всё идёт по плану, без проблем?
Услышав утвердительный ответ, Валентин вернулся за свой заваленный бумагами стол. Прежде чем приступить к повседневной работе – проверке статистических показателей, подписании платежных документов, изучении просьб и предложений – залез в планшетник, чтобы сверить намеченное с выполненным.
После ухода с российского рынка транснациональной компании по производству бытовой техники, в которой Валентин отвечал за качество выпускаемой продукции, он вместе с тремя приятелями основал собственную фирму по сервисному обслуживанию иностранной техники. Дела шли неплохо. Быстрыми темпами разрастался интернет-магазин. В Казахстане открыли дочернюю компанию по закупке запасных частей, наладили поставки фирменной продукции в Россию. Аналогичную «дочку» Динар Бахматов, он же Дин, поехал организовывать в Турции.
Разделавшись с рутиной, Валентин засел за программу поэтапного развития компании, которую хотел предложить своим компаньонам на ближайшем совете директоров. На листках бумаги рисовал графики и схемы, подбирал для них статистические данные.
- Валентин Леонидович, к вам тут пришли…- услышал он по интеркому голос дежурной приёмщицы и по совместительству секретаря.
Валентин машинально взглянул на настенный часы, которые показывали 19:40.
- Кого это занесла нечистая сила? – подумал вслух Рудный, раздосадованный тем, что прервали его творческий процесс.
- Майора Звонарёва Виктора Петровича, - ответил резко открывший дверь кабинета мужчина в ядовито синем костюме. Ему было около сорока. Выше среднего роста, коротко стриженный с фигурой «качка».
- Хотел заглянуть к вам раньше, дорогой Валентин Леонидович, но дождь, вернее стихия, помешала. Ну ничего! Главное - мы наконец с вами встретились. Я – ваш новый куратор по линии службы.
- Какой такой службы? Их много нынче развелось, - не успев рассмотреть пролетевшую как пуля мимо его глаз ксиву, попытался пошутить Рудный.
- Той, которая стережёт народ и бережёт его от западного сглаза.
Виктору Петровичу понравился собственный каламбур, и он широко улыбнулся.
- Но у нас не было никакого куратора, - начал было Валентин, но майор оборвал его:
- Теперь будет. И я рассчитываю на понимание и плодотворное сотрудничество в это не простое для страны время. Когда русофилы объединились против нас…
- Видимо, вы имели в виду русофобы…
- И они тоже, - нисколько не смущаясь своей оплошности, продолжил майор. Он излучал уверенность в себе и прочитал короткую лекцию о тревожной международной обстановке, трудностях властей, о своём успешном взаимодействии с руководителями какой-то автобазы, хлебозавода и логистической компании. При этом Звонарёв внимательно следил за реакцией Рудного, который всячески пытался скрыть свою растерянность. Он поглядывал на часы, перекладывал с места на место бумаги, делал вид, что собирался сделать какие-то пометки, для чего долго выбирал карандаш.
- Я не понял, как вы узнали о нашем существовании? В интернете?
- Не будьте наивным, Валентин Леонидович. Один из топ-менеджеров международной компании из недружественной страны не может не быть в поле зрения компетентных органов. Государство должно знать, кто вы – свой, с нами или против нас, человек «пятой колонны».
При такой постановке вопроса Рудный заёрзал в кресле, чувствуя, как начинают гореть уши и щёки, а на залысинах появился пот. Он не знал, какая стратегия поведения в данной ситуации была бы приемлемой, поэтому решил прикинуться «шлангом». Начал рассказывать о трудностях маленькой фирмёшки, в которой работает не более 30 человек и которая по своей сущности является обычной службой быта. Ремонтирует мультиварки, плиты, стиральные машины, холодильники. Помогает простым людям в новых жизненных обстоятельствах экономить, но поддерживать прежний уровень домашнего хозяйства. Предложил взять «контору» на обслуживание, заключить официальный договор о сотрудничестве на бланке с подписью и печатью и предоставить ей скидку до 25%.
Виктор Петрович сделал вид, что не заметил сомнения Рудного в его полномочиях и компетенциях. Он встал со стула, подошёл к стене с картиной, на которую поглядывал Валентин во время своей ответной речи, и прочитал:
- Джеффри Ларсон. «Девушка в шляпе». Я бы назвал её «Шляпа в цветах»… Н-Да… Я бы мог пригласить вас, уважаемый Валентин Леонидович, к себе в кабинет повесткой, но пока это преждевременно. Сегодня у нас простое, дружеское знакомство. А конкретные проекты мы обсудим попозже, через месячишко.
Он повернулся к Рудному и, протянув руку для прощания, выразил надежду, что никто не узнает об их встрече и тем более о её содержании. «В противном случае вы можете быть привлечены к ответственности либо за разглашение гостайны, либо за госизмену».
Какое-то время Валентин сидел и смотрел на дверь, видимо, в ожидании повторного явления куратора. Потом вдруг на лице появилась улыбка. Ему показалось комичным всё то, что произошло в его кабинете несколько минут назад. Он вспомнил похождения незабвенного Остапа Бендера в поисках Золотого тельца и сокровищ в 12 стульях мадам Петуховой. Ему захотелось пересмотреть некоторые эпизоды из фильмов, снятых по произведениям Ильфа и Петрова. Особенно фрагмент заседания тайного «Союза меча и орала». Валентин ощутил себя затюканным и смешным Кислярским, председателем одесской бубличной артели «Московские баранки» в исполнении звезды театра на Таганке Готлиба Ронинсона. После просмотра, посчитав, что всё произошедшее, было забавным розыгрышем кого-то из его знакомых, а может быть и партнёров, в хорошем расположении духа отправился домой.
В последующие несколько дней было много успешных сделок, и Рудный позабыл о визите Звонарёва. Из состояния опрометчивого беспамятства вывела череда неожиданных рейдов различных надзорных органов и появление многотысячных штрафов. Финансовые наказания последовали от миграционных властей за незаконное привлечение к трудовой деятельности иностранных граждан без патента, от трудовой инспекции за нарушения условий охраны труда сотрудников предприятия. Пожарные выписали штраф за несоответствие текущим стандартам системы противопожарной безопасности, которую они же и устанавливали. В поисках разбежавшихся во время наводнения из городских помоек грызунов санитарная служба вдруг обнаружила нарушения действующих санитарных правил и гигиенических нормативов и невыполнение противоэпидемических мероприятий.
Сотрудники терялись в догадках и выдвигали различные версии причин столь странного интереса к компании со стороны властей. Предрекали появление претензий налоговиков и таможенников. Все ждали от Рудного каких-то объяснений, подбадривающих слов и идей выхода из кризисной ситуации. Он же хранил молчание, проводил одно совещание за другим о возможных мерах по оспариванию наложенных взысканий, на которых выслушивал предложения от других, но ничего не говорил сам. Во время одной из таких встреч с главным бухгалтером раздался телефонный звонок с неопределяемого номера.
- Как дела, дорогой Валентин Леонидович? – услышал он в трубке бодрый голос Виктора Петровича. – Извините, что столь бесцеремонно отрываю вас от неожиданно накапливающихся проблем, но не пора ли нам вновь встретиться?
Рудный глазами попросил главбуха покинуть кабинет.
- Пожалуй…- выдавил он из себя, когда остался один.
- Вот и отлично. Раз вы в прошлый раз не предложили мне чашечку кофе, я сделал вывод, что он у вас скверный. Наверно, растворимый. Поэтому назначаю вам встречу на завтра, на 11:00 в «Кофейне за углом». Не нервничайте, всё будет в порядке.
И майор отключился, не дожидаясь согласия Валентина.
Вдруг в Валентиновский мозг вонзился омерзительный голос вожатого из летнего лагеря: «Не! Рудный - не капитан! Не дотягивает!» А Вальке так хотелось вывести ребят на футбольное поле с капитанской повязкой на руке и добиться с ними победы над командой из соседнего лагеря. Он содрогнулся от всплывшего в памяти блеяния школьного учителя математики: «Валя – парнишка, конечно, умненький, но до Олимпиады не дотягивает!» Ненависть к этому самому слову «не дотягивает» впоследствии толкала Рудного вперёд, заставляла двигаться по карьерной лестнице вверх, преодолевать все препятствия на своём пути. «Не дотягивает… Не дотягивает…- бормотал Валентин, глядя на погасший экран смартфона.
Когда Рудный на следующий день вошёл в кафе, Звонарёв с аппетитом доедал сэндвич с сёмгой. Не вставая, он жестом пригласил Валентина присоединиться к нему и сделать заказ. Майор вытер рот и руки салфеткой, протянул руку для приветствия и приступил к обсуждению дел. Поскольку в некоторых «умных» бытовых приборах используются микросхемы, необходимые для предприятий оборонной промышленности, их будут закупать компании Рудного в Казахстане и Турции якобы для своих нужд и перепродавать с прибылью российской компании. Её название сообщит позднее. На вырванном из блокнота листке вывел формулу ценообразования, распределения маржи, начертил схему движения товара и денежных средств, и передал его для ознакомления Рудному.
Пока Валентин вдумывался в написанное, Виктор Петрович встал и, не прощаясь, вышел из кофейни. Закупки в таком объёме микросхем и чипов, которые редко выходят из строя, неизбежно привлекут внимание спецслужб недружественных стран и повлекут за собой санкции за нарушение уже наложенных ранее санкций и ликвидацию дочерних предприятий. Помимо этого, предложения Звонарёва предусматривают завышение закупочных цен в несколько раз, что может трактоваться российским уголовным кодексом как хищение бюджетных средств.
«Я «на кукане»…любой шаг, любое телодвижение только ухудшает моё положение, - пробормотал Рудный, наблюдая за постепенным исчезновением букв и цифр с блокнотной странички. – Цугцванг, а попросту…пипец». Он расплатился за завтрак майора и неспеша вернулся на работу.
В коридоре Валентин столкнулся с Фёдором Аксёновым, однокурсником, который в компании отвечал за закупки и систематизацию запасных частей. Аксёнов после окончания института несколько лет работал в «почтовом ящике», который занимался разработкой управляемых снарядов.
- Федя, давай зайдём к тебе. Есть вопрос, - тихо сказал Рудный, обхватив приятеля за плечи. - Ты кому-нибудь рассказывал о том, что некоторые микросхемы в микроволновках используются в нашем военно-промышленном комплексе?
- Конечно нет. Валя, я и тебе ничего не сказал бы, если бы ты не оказался рядом, когда я разбирал эти приборы, - ответил Аксёнов. – Это же не тема для обсуждения. Почему спрашиваешь?
- Думаю о том, что происходит вокруг нас, - сказал Рудый и вышел из комнаты.
К своему кабинету он проходил через строй вопрошающих взглядов сотрудников. Ему казалось, что все они повторяют: «Для гендира Рудный не годится, не дотягивает!» Он взялся за ручку двери, постоял немного в нерешительности и понял, что сегодня не в состоянии чем-либо заниматься. Валентин отправился на вокзал, чтобы поехать домой и обдумать всё обстоятельно. Обсудить с Алёнкой, обожаемой женой, матерью его сыновей и домашним психотерапевтом. Её советы не раз помогали ему в трудных ситуациях найти правильное решение.
Когда Валентину перевалило за 30, родители решили наконец разъехаться с великовозрастным сыном. Приобрели двухкомнатную квартиру в экологически чистом районе Новой Москвы, а Валентин взял на себя расходы за чистовую её отделку, техническое оснащение и меблировку. Он любил неожиданно появлялся в квартире для эффективного контроля за ходом ремонтных работ. В один из таких инспекционных набегов Валентин столкнулся с девушкой, выходившей из соседней квартиры.
- Вы живете в этой квартире? - спросил он удивленно.
- Вас это не устраивает? – ответила она вопросом на вопрос, остановив на молодом человека заинтересованный взгляд.
- Что вы, что вы! Наоборот! Я очень рад! Нет, не то хотел сказать! Вы просто … меня сразили своей красотой!
Девушка, которая уже успела подойти к лифту, обернулась и серьёзно сказала:
- И вы мне понравились.
Валентин тут же позвонил родителям и сообщил, что влюбился, и, что в «человейнике» будет жить он. А через полгода Валентин и Лена поженились. Свадьбу играли дважды: расписались в московском ЗАГСе, а венчание, с колоколами и бубенцами, устроили в Анапе, откуда Алёна была родом. Её отец в своё время ухитрился приватизировать два пансионата на первой, свободной от загрязнений,морской линии, и был причислен к лику местных олигархов. А у них свои понятия, ритуалы и практики.
* * *
Народу в электричке было немного. Валентин сел у окна и, прислонив голову к стеклу, тупо уставился на бегущую строку информационной панели. Затем закрыл глаза, чтобы восстановить в подробностях события минувших недель, но мысли сталкивались, разбивались и осколками разлетались в разные уголки мозга. Когда он открыл глаза, напротив сидел мужчина за сорок с трехнедельной небритостью и внимательно смотрел на него. Они не были знакомы, но вот уже почти год ежедневно встречались на железнодорожной платформе и на одной и той же электричке на Москву. Через какое-то время стали приветствовать друг друга кивком головы, но никогда не вступали в разговор. Мужчину от среднестатистического пассажира пригородной электрички в часы пик отличали очень дорогие швейцарские прогулочные туфли с подошвой в виде пресс-папье и раскладной рюкзак из сверхпрочной лёгкой ткани. В Женеве Валентин видел такой под рекламным названием «Мечта контрабандиста» и даже хотел купить его, но рука не поднялась выложить за него более тысячи евро. На очередной остановке мужчина спросил:
- Проблемы или неприятности?
У него была странная манера разговаривать. Голова была повёрнута в сторону окна, но глаза наискось смотрели в глаза Валентина.
- А что? Здорово заметно?
- Вдовы зарыдают…
Когда поезд тронулся, незнакомец перевёл взгляд на мелькающий за окнами индустриальный пейзаж города. На следующей остановке, не меняя положения головы, мужчина спросил:
- Пьёшь?
- Не злоупотребляю, - ответил удивленный Валентин.
- А я выпиваю. Алкоголь всё упрощает, выпрямляет жизненные дороги и пути. Говоря коротко, мистер Россемейр-Браун пил. Если был пасмурный день, то выпивал что-либо предохраняющее от сырости, а в холодный день — предохраняющее от холода; если же выпадали ясные, солнечные дни, столь вредно действующие, как известно, на нервную систему, он выпивал для укрепления нервов.
Заметив удивлённое непонимание в глазах Валентина, незнакомец пояснил:
- Это Стивен Ликок. Писатель такой канадский. «Охотники за долларами». Но самое любопытное было то, что после всего выпитого мистер Россемейр-Браун в своей конторе успевал за два часа совершить больше сделок, притом крупных, с углем, дровами, бумажной массой, чем другие дельцы за неделю!
Попутчик тихо рассмеялся и вновь уставился в окно электропоезда. А Валентину вдруг остро захотелось выпить. Под стук колёс он стал размышлять, в какой из трёх магазинов в его доме зайдёт и что купит - коньяк или виски.
Когда объявили их остановку, мужчина резко встал и последовал к ближайшему выходу. Сойдя на платформу, он подождал Валентина, протянул руку и сказал:
- Владимир. Пойдём ко мне. У меня отличный самогон, нежнейшее сало с чесноком, черный хлеб собственного изготовления, малосольные огурчики и белые грузди в сметане.
Валентин, не понимая почему, сразу согласился. Железнодорожное полотно разделало Новую Москву, где в разноцветном «человейнике» обитал Валентин, от Садового некоммерческого товарищества в Московской области, где жил Владимир. Они заглянули в станционный продуктовый магазин, купили цыплёнка для гриля, минералки и строевым шагом направились к дому Владимира. За 20 минут он рассказал, что живёт один в доме, который они с братом унаследовали от родителей. Жена наведывается по воскресеньям для выполнения супружеских обязанностей – привозит продукты, чистое бельё, приводит дом в порядок. Дочь делает успешную карьеру модели в Лондоне. Вернее, её уникальные по красоте руки, которые в бриллиантах, сапфирах, изумрудах и рубинах можно увидеть в дорогих журналах и на рекламных билбордах практически во всех странах мира. Брат же использует свою половину дома как место встреч с бабами. Пройдя около километра, они остановились у раскрашенногопод каменную стену металлического забора. Владимир внимательно осмотрел его, после чего нажал на кнопку пульта в кармане брюк. Одна из секций забора медленно стала открываться.
- Если отключат электричество, как тогда открыть калитку, - поинтересовался Рудный.
- А тебе какое дело? - рявкнул Владимир, но, подумав, извинился за грубость. Он с непонятной осторожностью зашёл на участок и скрылся за дверью веранды, не пригласив гостя зайти.
Валентин осмотрелся. Покрытый черепицей одноэтажный дом-мазанка в четыре окна. По краям дома - две террасы. Как топором, дом пополам рассекала кирпичная стена с встроенными дымовыми и вентиляционными трубами. Участок небольшой, но ухоженный с кустами смородины, малины и крыжовника. Похожий на гараж кирпичный сарай. Особое внимание привлекала большая беседка с деревенской печью, мангалом, дубовыми столом и стульями с высокими спинками. В ней были установлены двигающиеся вверх-вниз английские окна. Владимир появился с подносом обещанных закусок и гранёных рюмок трёх размеров. Он пояснил, что за садом следит таджик, муж русской продавщицы, у которой они отоварились. Излишки урожая владимировского сада таджик сбывает в магазине жены.
Владимир извлёк бутыль самогона из небольшого холодильника в беседке и предложил быстро выпить по первой из рюмок среднего размера. Затем поинтересовался, чем занимается Валентин. Ответ выслушал внимательно, разлил по второй в те же рюмки, выпил, и, хрустя малосольным огурцом, заключил:
- Сытно, но не очень.
- А ты чем занимаешься, – в свою очередь поинтересовался Рудный.
- Ничем. Просто пью. Вкусно и точка.
- А на что? На пенсию? Ты - ветеран? Инвалид?
- На ворованное. Скоммуниздил столько, что хватит не только мне, но и моим внукам…а может быть и правнукам.
Валентин был ошеломлён прямотой ответа и на какое-то время замолчал. Он никак не мог взять в толк, как относится к сказанному. То ли это была шутка, то ли перед ним блатной, реальный вор, опасный преступник. Стоит ли продолжать расспрашивать или лучше выпить ещё по одной и свалить от греха по дальше? Владимир уловил настроение собутыльника, разлил самогон по самым маленьким рюмкам, выпил, покачал головой от удовольствия и пояснил:
- Национальное достояние для того и создано, чтобы его дербанить. Рубил, валил, пилил, рыл, закапывал, тянул, прокладывал, строил, сжигал, осушал, затапливал не только и не столько для себя, сколько для тех, кто сверху, наверху и на слуху. На всех хватило.
- А почему остановился? Ведь денег много не бывает?
- Всех не заработаешь.
- А как понял, что пора остановиться?
Владимир задумался. Чувствовалось, что вопрос задевает какие-то опасные сферы жизни, и он не совсем уверен, стоит ли их обсуждать с незнакомым собутыльником. Он перевернул на мангале решётку с цыплёнком, полез в холодильник за солёными грибами, а после долго искал открывалку для банки. Его безмолвие нарушил громкий щелчок открывающегося замка калитки на участке брата. Не поворачивая головы, Владимир прокричал:
- Заглянешь?
- Попозже! – ответил мужской голос из-за плотной живой изгороди из туй.
- Спрашиваешь, как понял? – обратился он к Валентину, когда выложил грузди из банки в большую миску. – Когда меня наградили абсолютным доверием, наделили безусловной властью и единоличной ответственностью. А это сигнал о планах вывести из игры по жёсткому варианту. И я заболел…
- Онкология?
- В России есть только одна болезнь, которая вызывает искреннее сожаление, снисхождение и сочувствие. Это – запой. И я запил на год, хотя до этого практически не пил.
Выпитое стало сказываться на мыслях Владимира, его речи, движениях. Он сбивчиво, в ненужных подробностях рассказывал о том, как напивался, как пропускал важные встречи и заседания, как не мог ставить подпись под документами, как обманывал водителей и охранников, которым было поручено не давать ему спиртное. На него неожиданно накатывали волны хохота, причём смех становился неприятным, скрипучим, тявкающим. Он разговаривал не с Валентином, а с самим собой, убеждал себя в том, что выбранный им путь - единственно правильный, сохранивший ему жизнь и деньги, на которые он купил жене место нотариуса, апартаменты для дочери в Лондоне и Майами.
- А сейчас пропиваешь всё остальное нажитое неправедным трудом? - решил прервать этот поток сознания Валентин. - Куда же ты тогда ездишь каждое утро?
- В баню. В социальный Центр здоровья. Поправляться. В понедельник – с пенсионерами, во вторник – с обломками науки, в среду – с бизнесменами с рынков, в четверг – с бывшими спортсменами-бандитами, а в пятницу – с ментовской мелюзгой.
Он что-то хотел добавить, но в это время послышались приближающиеся голоса. К ним по бетонной отмостке из-за куста сирени вышли мужчина и женщина. Это были майор Виктор Петрович Звонарёв и… Алёна Рудная.
- Я не думал, что вы знакомы, - сказал нисколько не смутившийся майор, обращаясь к Валентину.
- Такое впечатление, что здесь все друг друга знают, - промычал Валентин, сжимая в руке кухонный нож, которым только что нарезал сало.
- Не вздумай! Не сможешь, не обучен! А я застрелю тебя на месте за вооружённое нападение в пьяном виде на представителя правоохранительных органов! – спокойно предупредил Звонарёв. Не сводя глаз с Рудного, он подошёл к столу, налил рюмку, положил сало на кусок чёрного хлеба и выпил залпом, один. Затем потрепал братишку по плечу и почти строевым шагом отправился на защиту интересов Родины.
- Время смотреть новости с «Титаника», - прервал затянувшееся после уходя майора молчание Владимир. Он встал и, широко расставляя ноги, направился в дом.
- И как давно это длится? – начал тяжёлый разговор с женой Валентин.
- Недавно. С Анапы, когда детей отвозила на каникулы к родителям.
- Почему? За что?
- Да так, по приколу….
- Понравилось?
- Как видишь…
- Ну и как мы будем жить дальше? – спросил Валентин тихим, лишённым каких-либо эмоций голосом.
Алёна перевела взгляд с куста крыжовника на стакан с вином из черноплодки, сделала небольшой глоток и также тихо и спокойно ответила:
- Денег поднимешь, и переедем на Канары… Если пустят. Или в Дубаи. Нет, лучше в Таиланд. На Самуи. Там море, песочек, тепло… И алкоголь не запрещён…
Переделкино
Апрель 2024
Свежие комментарии